СЕРГЕЙ ЧЕФРАНОВ

ПЕТРОВСКИЕ ОЗЕРА

 

 

" В деревне Бог живет не по углам..."

И. Бродский.

 

 

"Казанка" - алюминиевая лодка с плоским дном - весит не менее двухсот килограмм. Если перед тремя мужиками стоит цель перетащить ее через высокий берег, больше похожий на бруствер или даже на крепостной земляной вал, то на каждого приходится килограмм по семьдесят. Это по силам, если надо просто поднять. А если надо поднимать, тащить через кусты, камни и торчащие из земли корни-щупальца столетних елей, то всем приходится напрячься.

Мы, конечно, перед этим броском сняли мотор и положили его на берегу поближе к тому месту, где собирались разбить лагерь. Но и без мотора лодка сопротивлялась как могла.

Мы ее победили, затащили на верх, а потом - после небольшого передыха и глотка водки, довольно быстро спустили на другую сторону гряды - в озеро, апрельские холодные воды которого расстилались до самого леса на горизонте голубым покрывалом. Прошлогодний золотистый тростник, застывший по берегам, караулил тишину. Я вздохнул полной грудью.

Кто мало путешествует по провинции, и, в частности, не проходил Старым Ладожским Каналом, тот плохо представляет, до чего масштабные преобразования природы совершали предки. Так, например, эта гряда, через которую мы перевалили свою казанку, была искусственной насыпью, полученной при строительстве канала. Мысль предков была довольно проста: землю сваливать с одного - северного берега, в результате чего болота отделяются и от самой Ладоги, и от канала, воде из них уходить некуда, болота превращаются в озера. Если в канале почему-то снижается уровень воды, открываются специально устроенные шлюзы, вода из озер течет в канал, вода прибывает, корабли идут. Что у них было, у предков? Только лопаты, тачки, телеги, лошади да своя, мужицкая смекалка. Плюс имя Всевышнего и петровская дубинка?

- Так это и есть Петровские озера? - спросил Илья, мой друг, занимающийся программированием чего-то там "в облаках". Я имею в виду электронные "облачные технологии".

Вопрос был обращен к третьему участнику нашей вылазки за утками - Василию, который был местным жителем и должен был точно ответить на этот вопрос.

- Ну, да! Других-то здесь нет.

- А утки точно будут?

- А куда они денутся. Они прилетают к вечеру с Ладоги на ночевку. А утром снова улетают кормиться.

В разговорах об утках и о погоде мы поставили палатку, натянули тент, развели огонь на старом кострище. Сначала, разумеется, свинтили голову второй бутылке, приняли по глотку. Металлические стопки в наборе с фляжкой я всегда брал с собой.

Илья поставил у костра складной стул и сел, поднял с земли бутылку, налил.

- Ну, с прибытием!

Мы с Василием присоединились, чокнулись, выпили.

Очевидно, это место было хорошо известным, и многие до нас упражнялись здесь в стрельбе по банкам. Земля была утоптана и усыпана стреляными гильзами.

Я решил поделиться мыслью, которая появилась у меня, когда мы шли по каналу:

- Все-таки мощно предки вламывались в ландшафт. А всего-то у них, по нашим меркам, и было что - имя Всевышнего и такой-то матери. Лопаты, тачки - не в счет. Мы теперь обходимся без Всевышнего, но все остальное - осталось при нас, - я поддел носком сапога груду стрелянных гильз.

- Ну, кое что у нас прибавилось, - Василий погладил ствол своей Беретты.

- А я, когда смотрю на все это, Илья покачал ногой в сапоге в сторону озера, испытываю странное чувство, вроде раздвоения личности. Хочется то ли умереть на месте, либо жить вечно. Лишь бы не терять этот простор, этот, - Илья вздохнул, развел в стороны руки и... ничего не сказал.

- Дыши, дыши пока, - Василий был настроен скептически. Он кивнул на небо, на которое с востока наползали облака.

- К ночи может собраться, - согласился Илья, имея в виду грозу, предсказанную прогнозом.

Будто ему в ответ верхушки деревьев разом зашумели и закачались. Из-за кустов на берегу донесся плеск воды о камень.

- Ну, еще раз за охоту - и пошли, - теперь была моя очередь наполнять стопки, и я справился с этим не потеряв ни капли.

У нас было часов пять до того, как сядет солнце, и мы надеялись на удачу. По крайней мере, трех уток, пролетевших со стороны Ладоги, но очень высоко, мы уже видели.

Надели куртки, опоясались патронташами, взяли ружья. Василий спустился первым.

- Эй, - донесся его голос, - а где лодка-то?

Действительно, лодки на месте не было. Хотя я точно помнил, что Илья обмотал конец вокруг обтесанного гранитного столба, оставшегося от какого-то старого сооружения. На столбе со стороны воды было углубление, наверное, раньше в нем было вставлено причальное кольцо. Артефакты прошлого, поросшие мхом, в этих местах стали естественной частью ландшафта.

- А вон она, - Василий протянул руку в сторону небольшого тростникового островка метрах в ста.

Прикрыв глаза ладонями от солнца мы с Ильей тоже разглядели темный силуэт лодки, наполовину отнесенный ветром за тростник. Из-за того, что тростник бросал на воду тень, серую лодку было трудно разглядеть на воде.

- Приплыли, - произнес Василий.

- Картина маслом, - добавил Илья.

- Я вынул из кармана бутылку и стопки.

Достать лодку можно было только одним способом. Каждый из нас это понимал, и молча размышлял, оценивая свои шансы. Я лично вспомнил остатки снега, которые еще сегодня утром видел в тени за баней на участке Василия.

- Ну, это для растирания, - я поставил бутылку под куст и стал расстегивать куртку.

- Ты, Дмитрич, утром еще кашлял, когда в машину садился, - сказал Илья. - Так что не торопись, а то простудишься, твоя жена нас загрызет.

В общем-то он был прав. Я неделю уже был на антибиотиках и только то, что прогноз обещал потепление плюс обещание беречь себя позволило уехать из дому без скандала.

- Я сплаваю, - Василий аккуратно пристроил Беретту между веток возле бутылки и уже снимал патронташ.

- А как у тебя с сердцем, не екнет?

- Да все нормально будет, - успокоил его Василий.

- Лучше мне плыть, - Илья положил свое ружье рядом с Береттой.

- Почему это? - Василий уже стаскивал сапоги.

- Я толще, через жир тело медленнее остывает.

- Да ну, первый раз слышу, что поплавок быстро плавает, - Василий решил пошутить над Ильей, который действительно был обладателем самого большого живота среди нас троих.

- Кроме того, я крещенный. Хоть в чем-то это должно давать фору, - продолжал настаивать Илья.

- Я тоже крещеный. Вот крест, - Василий показал серебряный крестик на цепочке и снова убрал под футболку. - И к тому же у меня есть свой секрет. Так что, верьте, плыть нужно мне.

- Что за секрет, - Илья явно был недоволен, что его теория насчет жирка не сыграла, как он планировал. Раздеваться он перестал, но так и остался в одной рубашке. Было ясно, почему - чтобы в случае чего плохого с Василием не тратить время на раздевание.

- Потом расскажу, - Василий поеживаясь вошел в воду, прошел метров пять, постепенно погружаясь, потом глубоко вдохнул и с шумом поплыл к лодке.

Озеро, наверное, было не глубоким, но идти по илистому дну было сложнее, чем плыть. Сложнее и дольше.

- Была бы длинная веревка, можно было бы привязать его на всякий случай, - сказал Илья.

- Веревки нет, - ответил я и пошел наверх к палатке за рюкзаком Василия, чтобы он сразу на берегу мог переодеться в сухое.

Когда я вернулся, Илья наблюдал за Василием в бинокль. Он дал мне взглянуть. В бинокль были видны плечи Василия и его затылок. Он плыл брасом, но не по спортивному, а по-простому, по-крестьянски, стараясь не особо мочить голову.

- Все, доплыл, - выдохнул Илья, - наливай, с меня семь потов сошло от волнения.

Я налил и мы выпили. И без бинокля было видно, что Василий забрался в лодку с кормы и уже взмахивает веслами.

Скоро он был уже возле нас. На этот раз я сам привязал лодку к стволу ближайшей ели. Илья в это время растирал спину Василия сухой футболкой.

- Наливай, наливай, - зубы Василия отбивали дробь.

Я налил.

Поднялись к палатке. Илья подбросил сучьев в костер и мы еще полчаса посидели, пока Василий окончательно отогрелся.

- Что это за секрет, что ты так смело в воду полез? - спросил Илья.

Василий, который после плавания и принятой большой - из крышки от термоса - порции согревающего немного расслабился. Ему явно не хотелось болтать, но азарт в нем не пропал. Тем более, на озеро начали садиться утки. Снова три, а потом еще две сели на воду у дальнего берега.

- Вечером. А сейчас пошли, а то стемнеет скоро.

Вечер был удачным. Мы подстрелили семь уток, шесть достали, а седьмую не нашли. Солнце было уже очень низко и на черной воде упавшую далеко тушку было не разглядеть. Может быть, она упала в тростник. Это был сигнал к возвращению.

Когда мы вернулись, угли еще алели, и мы без труда развели огонь достаточный, чтобы пожарить шашлык и вскипятить чайник.

Когда вторая порция мяса упала в желудки и туда же отправилось содержимое нескольких стопок, Илья снова напомнил Василию о его секрете.

- Ну, ты, программист, может скептически к этому отнесешься, - сказал Василий. - Это, конечно, не так круто, как теория жирного поплавка, но что-то в этом есть.

- Так в чем? - Илья, конечно, не обиделся на шутку о жирном поплавке, но счел долгом добавить:

- Если скажешь, что тебя русалки, как аборигена, по знакомству снизу подталкивали, то имей в виду - я в бинокль смотрел, русалок не видел. И вообще, физику нужно было в школе учить.

Василий не стал развивать школьную тему, немного помолчал, потом спросил у Ильи.

- Ты, вот - крещенный. А почему?

- Покрестили, когда маленький был. А крестик так и хранился. Сначала у бабки в комоде, потом у матери. Ну а потом, когда вещи разбирали, я его нашел и надел. С тех пор и ношу.

- Понятно, а у меня другая история, - сказал Василий.

Он поправил сучья в костре и начал рассказывать:

- Меня тоже крестили маленьким. И крест все время где-то лежал, возле икон, я на это не обращал внимания. Но вот три года назад умер тесть, и от него нам досталась девятка. Вы ее видели во дворе. Он последние годы на ней почти не ездил, ну и не следил особенно. Поэтому когда я на ней первый раз поехал - нужно было перегнать из города сюда, ехал осторожно. Чувствовал, что-то с тормозами, да резина лысая.

Движение на трассе было спокойное, был конец октября, моросило. Все ехали не быстро, скорость потока была километров семьдесят, не больше. Я старался держать дистанцию, но в какой-то момент задумался, и тут впереди что-то случилось. Все стали экстренно тормозить, я очнулся только, когда до передней машины было совсем мало, и ее тормозные фары светили мне прямо в лобовое стекло.

Я ударил по тормозам, и тут что-то невообразимое случилось. Девятку закрутило и развернуло на сто восемьдесят градусов. Ровно на сто восемьдесят! И поставило вдоль трассы - но на обочину. Она в том месте широкая. Я только помню удивленное лицо водителя в машине за мной. Он, наверное, так и не понял, куда это я так лихо у него из-под носа делся. И все, поток как шел, так и продолжал идти.

Двигатель, конечно, заглох. Я вышел из машины, походил вокруг. С машиной ничего не случилось. Она стояла так ровно, как будто ее специально аккуратно припарковали, но только капотом в ту сторону, откуда я ехал. Я минут двадцать походил вокруг нее, потом завел. Развернулся прямо на обочине, влез в поток и поехал дальше. Но ехал уже очень аккуратно, не расслабляясь.

А потом я свернул с трассы и поехал к себе. Дорога, вы заметили, когда ехали, ровная, но временами имеет спуски и подъемы. Асфальт хороший, все едут быстро. И вот через полчаса на одном из спусков - где мост, я вижу жуткую аварию. Лобовая. Два джипа и легковушка. Без трупов не обошлось. Судя по тому, что радиаторы еще парили, авария произошла как раз минут двадцать назад.

Я остановился, кто-то еще подъехал. Вызвали ГИБДД, скорую. Но, в общем, дело было там плохо. И вот я подумал, что если бы не тот фантастический разворот на трассе, который фантастичен именно из-за своей точности и из-за того, что абсолютно ничего не случилось, который занял минут двадцать, я мог бы быть на месте одной из этих машин в аварии.

- Круто повезло, - сказал Илья.

- Я тоже так подумал - сначала. А потом обратил внимание на то, что на торпедо в машине тестя приклеены, как у многих,  иконки. Кто знает, может, это не фантастика никакая, этот разворот на сто восемьдесят, а реально что-то свыше оберегает.

Я приехал домой, достал крестик и с тех пор ношу. И думаю, что если что-то и может со мной неприятного приключиться, то только, когда какая-то настоящая хрень настанет. А в воду в апреле - это пустяк.

- Да, трудно не согласиться, убедительная история, - сказал Илья.

У меня комментариев не было. Мой собственный крестик хранился где-то вместе с кольцами и сережками жены. И чаще всего я вспоминал высшие силы только во время сбора грибов, когда всякий человек, ставший грибником, вступает в диалог с лесом, мол, смотри, я уже ухожу, я ножик спрятал, дай еще пару белых на прощанье. Но в этом нет веры, в этом только суеверие. А слово "суеверие" не зря начинается с тех же трех букв, что и слово "суета".

Налили. Выпили. Зажевали мясом. Помолчали.

Облака к ночи растворились в атмосфере, и на черное небо высыпали звезды.

- Похоже, спутник, - вглядываясь в звездную россыпь сказал Илья.

- Во-он там, у большого ковша.

На другом берегу канала подала голос кукушка.

Когда она замолчала, я спросил Василия:

- Так какую хрень ты теперь ожидаешь?

- И чем она отличается от той, которую ждал раньше? - присоединил свой вопрос к моему Илья.

- Не знаю, - чистосердечно признался Василий, - не мое это дело. Суть в том, что после той истории мне почему-то стало не страшно. Как будто слова такого нет - страх.

- Ничего не страшно? - проявил настойчивое любопытство Илья, - я у тебя в комнате видел "Белую гвардию" Булгакова. Какие чувства вызывает?

- Жалко, всех жалко.

- А мне страшно было. Я в прошлом году перечитывал. Теперь новости не смотрю.

- Тебе бояться не по чину, ты программист, гость из будущего, у которого два мозга - один в голове, другой в левой половине груди, где у остальных крещенных сердце, - сказал я.

- Есть еще спинной мозг. Не знаю, чем он отличается от костного, - Илья скрутил крышку с очередной бутылки и налил.

Выпили.

- Ну, мясники, - завтра на озерах постреляем, или перейдем на болота? - Василий вернул нас к причине нашего здесь появления.

- Мы не мясники, мы ..., - Илья попытался подобрать какое-то другое слово, но махнул рукой, - а ладно, пусть будет мясники. Утром здесь, потом на болота, а сейчас - слушать кукушку и спать. Мне уже хватит.

Василий пошевелил палкой в костре, сноп искр взлетел и погас. Вместе с холодком от воды подкралась темень. Положив на угли обрубок толстого ствола, чтобы сохранить их до утра, мы полезли в палатку.

- Крещенные - по краям, простуженного, - это Илья вспомнил обо мне, - в середину. Ружья с собой.

Я сообщил, что тоже крещенный.

- Значит, ты не искренний, иначе бы тебя простуда не брала, - пробормотал Илья и захрапел.

А я провалялся всю ночь, прислушиваясь к шороху мелкого зверья, хозяйничавшего за нашим неприбранным перед отбоем столом. Иногда наваливалась  дремота, и тогда я оказывался в лодке, лодка неслась по каналу, огибая топляки. Ружье лежало на коленях, солнце било в глаза, и ... это наступило утро.

Через два дня, когда мы возвращались с базы, на дороге нас обогнал и остановил патруль ДПС, включив "цветомузыку" и махнув из правого окошка полосатой палочкой. У нас за рулем был Илья, это была его машина, и пахло от него водкой не меньше, чем от нас с Василием.

- Мы же аккуратно едем, что им надо? - Илья удрученно смотрел на инспектора, вышедшего из машины и направляющегося к нам.

Инспектор подошел, Илья опустил стекло.

- С охоты? - спросил инспектор.

- С охоты, - ответил я за Илью, который рта не открывал и дышал в сторону.

- Много добыли?

- Да нет, не очень, конец сезона.

- Здорово, Вась!

Василий, который всю дорогу дремал, теперь проснулся, вылез из машины и обнялся с инспектором.

- Рыбу ловили?

- Нет, до этого не дошло.

- А мы вас тормознули - у вас узел ослаб и веревка разматывается. Смотрите, как бы лодка с прицепа не слетела - сказал инспектор.

Теперь уж мы все вышли из машины и пошли смотреть на прицеп. Офицер был прав, веревка сильно ослабла и лодка съехала на сторону.

- Ну, упаковывайтесь, мы поехали. На рыбалку, Вась, пойдешь, позови, - инспектор ушел к машине и патруль уехал.

- Я уже с правами попрощался, - сказал Илья, когда мы снова сели в машину, - просто чудо, что знакомые оказались.

- У нас таких чудес - за каждым деревом, - сказал Василий, - через месяц хозяин зверофермы дочку замуж отдает за сына... - он замолчал, ухмыльнулся и продолжил, - это вам не обязательно знать - за чьего сына, приезжайте на народное гуляние, все чудеса за одним столом. А потом и охота, и рыбалка, и звезды с неба. В общем, полная, самая наиполнейшая хрень.

 

27.12.15