Рождество атеиста
Жить в России и не встречаться с религиозностью, и даже в XXI веке, невозможно. Несмотря на то, что формально Россия – светское государство, представители духовенства постоянно участвуют в государственных мероприятиях, а чиновники – в церковных. Даже в гимне России есть строка «Хранимая богом родная страна». При этом столпы религиозности в стране часто демонстрируют совсем не духовные запросы в личной жизни. Взаимопроникновение религии и светскости в России сегодня достигло удивительного уровня.
Тем важнее подвести итог личным размышлениям на эту тему. И начать хотелось бы с воспоминания об одном коротком диалоге с сыном. Ему тогда было лет пять, мы ехали в машине по сельской дороге. И вдруг он спросил меня, кто такой бог.
Я понял, что этот вопрос – результат общения сына с бабушкой. И, сам являясь атеистом, задумался над ответом, понимая, что ответить необходимо и ответить необходимо быстро. Иначе тема останется «подвисшей» на всю жизнь, и породит, скорее всего, легкомысленное отношение не только к религиозным, но и вообще нравственным вопросам. Именно это мы, собственно говоря, и наблюдаем вокруг: либо «ряженые» верующие, либо насмешники. Тут стоит вспомнить фразу Эльдара Рязанова, которую он в разгар перестройки как-то произнес в ответ на вопрос о том, как он относится к религии и к верующим людям. «Вы знаете, - ответил Эльдар Рязанов, - я так давно не встречал верящих людей…». И зал взорвался аплодисментами, поскольку вот этой небольшой заменой слова «верующий» словом «верящий» наш прославленный режиссер указал на большую проблему: в обществе – нет веры. Веры нет ни в бога, ни в правительство, ни в завтрашний день.
Ответ сыну не должен был быть пространным: в пять лет это рано. Но и коротко, мол, это сказочный дедушка на облаке (подтверждающая версия) или наоборот – все это выдумки (отрицающая версия) тоже было ответить невозможно, поскольку в первом случае это было бы неправдой, а во втором… Зачем рубить с плеча в вопросе, самостоятельное решение которого необходимо каждому для нравственного развития.
Диалог получился таким:
- Папа, кто такой бог?
- Точно не могу сказать. Но, говорят, тот, кто его встречает, сразу узнает.
- А ты встречал?
- Знаешь, кажется, наши пути пересекались. Но, наверное, я, как обычно, торопился куда-то, и не остановился поговорить.
Между вторым вопросом и моим ответом на него мозг закипел. Впрочем, некоторые действительно верующие друзья считают, что ответил я правильно.
Мое же собственное знакомство с какой-либо религией или религиозностью вообще началось с отрицания, свойственного юности. В конце 80-х и в начале 90-х, когда мне было существенно меньше 30 лет, я увлекся сочинениями Ницше. В результате я стал «убежденным атеистом» и с таким настроением участвовал в спорах у Казанского собора. И как-то моя страстная дискуссия с очередным верующим была бесцеремонно прервана неизвестным человеком мрачной наружности, который вдруг начал нам говорить о своем – это была пропаганда фашизма.
Мы с моим верующим оппонентом тут же повернулись к незнакомцу и не менее горячо, чем до этого спорили друг с другом, начали спорить с ним, пытаясь убедить его в недопустимости подобных взглядов. Помнится, мы потерпели неудачу, тем не менее, я вынес опыт – в борьбе с настоящим злом атеисты и верующие идут плечом к плечу.
В другой раз как-то на Невском проспекте меня дернул за рукав незнакомый молодой человек в синем клубном пиджаке на два размера больше, чем ему было нужно, естественно - с блестящими пуговицами. Глядя куда-то за моим плечом, он начал оглушающе призывать меня поверить во что-то и куда-то идти. Рядом с ним стояла высокая и очень привлекательная блондинка.
Я оторвал пальцы молодого человека от своего рукава и для начала спросил его, зачем он так кричит.
Он непонимающе посмотрел на меня и вдохнул воздуха, готовясь к очередному натиску. А я тогда читал русских поэтов, так что реакция моя была педагогически-возвышенной.
- Разве вы не знаете стихотворение Иннокентия Анненского «Дочь Иаира» и саму эту легенду о чудесном исцелении? – спросил я молодого человека.
Поскольку он молчал, непонимающими глазами водя вдоль проспекта, я процитировал:
Подошел спаситель к спящей
и сказал ей тихо: «Встань»...
- Так вот, - продолжил я, - девушка встала и пошла. Ключевое слово в этой фразе – слово «тихо». Спасителю не надо было кричать. И вы, если вам дано вести людей, делайте это спокойно, тихо.
Молодой человек оцепенел, но блондинка рядом с ним улыбнулась и протянула мне приглашение на встречу в кинотеатре «Космонавт». Она была очень симпатичная, улыбалась обворожительно, а мне не было и тридцати лет.
В общем, я пришел в назначенное время и оказался на публичном собрании какой-то секты. Первое отделение (иначе не скажешь – собрание проводилось в форме примитивного шоу) я вертел головой, пытаясь найти ту блондинку. Нашел! В антракте я прорвался к ней, что-то спросил, она ответила. И… у нее оказался такой хриплый прокуренный голос, что я оторопел. В общем, романа не случилось, но вот и опыт номер два: противоречивое сочетается!
А несколько лет назад я чуть не попал в аварию. Эта история включена в рассказ «Петровские озера» и она совсем не вымышлена. Привожу цитату из рассказа:
«… Я ехал на девятке тестя. Движение на трассе было спокойное, был конец октября, моросило. Все ехали не быстро, скорость потока была километров семьдесят, не больше. Я старался держать дистанцию, но в какой-то момент задумался, и тут впереди что-то случилось. Все стали экстренно тормозить, я очнулся только, когда до передней машины было совсем мало, и ее тормозные фары светили мне прямо в лобовое стекло.
Я ударил по тормозам, и тут что-то невообразимое случилось. Девятку закрутило и развернуло на сто восемьдесят градусов. Ровно на сто восемьдесят! И поставило вдоль трассы - но на обочину. Она в том месте широкая. Я только помню удивленное лицо водителя в машине за мной. Он, наверное, так и не понял, куда это я так лихо у него из-под носа делся. И все, поток как шел, так и продолжал идти.
Двигатель, конечно, заглох. Я вышел из машины, походил вокруг. С машиной ничего не случилось. Она стояла так ровно, как будто ее специально аккуратно припарковали, но только капотом в обратную сторону, откуда я ехал. Я минут двадцать походил вокруг нее, потом завел. Развернулся прямо на обочине, влез в поток и поехал дальше. Но ехал уже очень аккуратно, не расслабляясь.
А потом я свернул с трассы и поехал к себе. Та дорога ровная, но временами имеет значительные подъемы и спуски. Асфальт хороший, все едут быстро. И вот через полчаса на одном из спусков - где мост, я вижу жуткую аварию. Лобовая. Два джипа и легковушка. Без трупов не обошлось. Судя по тому, что радиаторы еще парили, авария произошла как раз минут двадцать назад.
Я остановился, кто-то еще подъехал. Вызвали ГИБДД, скорую. Но, в общем, дело было там плохо. И вот я подумал, что, если бы не тот фантастический разворот на трассе, фантастичный именно своей точностью и тем, что абсолютно ничего не случилось плохого, который как раз и занял минут двадцать, я мог бы быть на месте одной из этих машин в аварии.
- Круто повезло, - сказал Илья.
- Я тоже так подумал - сначала. А потом обратил внимание на то, что на торпедо в машине тестя приклеены, как у многих, иконки. Кто знает, может, это не фантастика никакая, этот разворот на сто восемьдесят, а реально что-то свыше оберегает».
К этому рассказу я поставил эпиграф из Иосифа Бродского: «В деревне бог живет не по углам». В этих словах – глубочайший смысл, поэт говорит о том, что человек каждым взглядом, каждым вздохом связан с природой, и за каждым кустом прячется… не некто, а нечто таинственное, то, чего горожанин XXI века лишен в своих каменных джунглях.
Позже был и еще подобный случай, но на другом шоссе, так что те иконки в машине до сих пор на своем месте.
Между этими двумя дорожными историями мне пришлось полгода прожить в другом городе – в Белгороде, вдали от семьи. Разлука часто сопровождается депрессией, не обошла эта участь и меня. Но я нашел удивительное средство восстанавливать душевное равновесие – храм! Я заметил, что достаточно зайти и поставить свечку перед образом, как на душе становится светло. Главное – стоя перед образом думать о родных, и образ выбирать соответствующий.
Я пришел к выводу, что храм – это то единственное место, где человеку не остается ничего иного, кроме как забыть о себе, о своих проблемах, обидах, желаниях и страстях и вспомнить о тех, кому обязан всем, в том числе своей жизнью. Храм для этого приспособлен: свет, образа, звуки, архитектура – все располагает к возвышенным мыслям. Как показал мой опыт – это спасительные мысли. Недаром, как мне рассказал кто-то, психоаналитики, когда ничего не могут поделать, говорят: «Я бессилен. Иди к батюшке».
В чем заключается благополучное состояние, когда человек находится в ладу с самим собой? Такое случается тогда, когда окружающий мир не рвет струны души человека, а извлекает из них мелодии.
А очень давно я услышал или прочитал чью-то реплику о том, что настоящие великие ученые, в том числе физики, химики, астрономы и среди них Альберт Эйнштейн после всех своих материалистических открытий приходят к признанию бога. Эта реплика жила во мне, я не сильно над ней задумывался, объясняя просто, мол, огромный мир еще не познанного приводит ученых к ощущению бессилия их, как ученых, который они переносят на всю науку. Это такой своеобразный стресс, проистекающий из необходимости, но и неспособности все объяснить, прийти к логическому завершению своих не столько исследований, сколько своего эмоционального возбуждения. Но только в 2018 году, купив на «Петербургском книжном салоне» книжку лекций Эйнштейна, я узнал, в чем по мнению этого гения заключается «религиозность ученого».
По его мнению[1], всякая религия начинается как религия страха, затем превращается в моральную религию.
Далее Эйнштейн сказал следующее: «Общим для всех этих типов (религии – С.Ч.) является антропоморфный характер идеи бога. Как правило, этот уровень удается превзойти лишь отдельным особенно выдающимся личностям и особенно развитым обществам. Но и у тех, и у других существует еще и третья ступень религиозного чувства, хотя в чистом виде она встречается редко. Я назову эту ступень космическим религиозным чувством…
Индивидуум ощущает ничтожность человеческих желаний и целей, с одной стороны, и возвышенность, и чудесный порядок, проявляющийся в природе и в мире идей, - с другой. Он начинает рассматривать свое существование как своего рода тюремное заключение и лишь всю Вселенную в целом воспринимает как нечто единое и осмысленное…
Мне кажется, что в пробуждении и поддержании этого чувства у тех, кто способен его переживать, и состоит важнейшая функция искусства и науки…
Нетрудно понять, почему церковь различных направлений всегда боролась с наукой и преследовала ее приверженцев. Но, с другой стороны, я утверждаю, что космическое религиозное чувство является сильнейшей и благороднейшей из пружин научного исследования…
Один из наших современников сказал, и не без основания, что в наш материалистический век серьезными учеными могут быть только глубоко религиозные люди»
Об этом же и стихотворение Иосифа Бродского «Рождественская звезда»
«… Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака
На младенца, лежащего в яслях, издалека,
Из глубины Вселенной, с другого ее конца
Смотрела звезда в пещеру. И это был взгляд отца.
В продолжении своей статьи Эйнштейн сказал нечто, что объясняет мой личный опыт обретения душевного равновесия в храмах Белгорода: «Если цель религии – освободить человечество, насколько это возможно, от рабства эгоцентричных устремлений, желаний и страхов…». Далее говорится о взаимной помощи науки и религии, но эта тема – вне данной статьи.
Таким образом я пришел к следующим выводам:
-
Религиозность – естественный, творческий порыв, свойство разумного человека.
-
Вера – обретение своего «я», идентификация в обществе, вовлеченность в группу, имеющую формальные признаки, в том числе – имя своего бога. Такие группы появляются неминуемо в процессе социального становления человечества, конкуренции, взаимных угроз. Так появляется связь веры и власти.
-
Церковь – общественный институт, формирующийся по признаку веры, включающий воспитание, образование, сбор средств на содержание аппарата, взаимодействие со светской властью.
-
Для человека естественно быть религиозным, уважать верующих, критиковать церковь.
Наверное, можно даже сказать, что религия – это детство и отрочество человечества, способность удивляться и восторгаться, не поднимая руку на удивительное, шаг за шагом постигая неизведанное.
Так вот почему мы благоволим религии в нашем «продвинутом» XXI веке! Не потому ли, что мы также благоволим и также снисходительны к детству и юности. А почему мы испытываем эти чувства? Не потому ли, что в детстве и юности мы намного ближе к своим мечтам, чем в зрелом возрасте? И оказываясь под сводами церкви, мы оказываемся в том времени, когда дороги были прямыми, двери открытыми, и солнце стучалось золотыми лучами в окно каждое утро?
P.S.
Из п. 2 следует вопрос: какая объединяющая религия, какой бог потребуется человечеству, если (когда) оно все целиком будет вынуждено конкурировать с иноземным разумом и существами за место во Вселенной? Или раньше - с созданными самими людьми искусственным интеллектом и роботами (людьми со свойствами роботов)?
Наивный человек ответит быстро и просто: «Вера в человека!»
Мудрый человек поставит его в тупик, спросив: «В которого?»
01.01.20
[1] А. Эйнштейн. Наука и религия. 1930 г.