СЕРГЕЙ ЧЕФРАНОВ
Ягода-малина
Или
Будущее возвращается-2
На большом столе, на расстеленной газете раскорячился малиновый куст. Батя сидел на своем стуле с высокой спинкой и шевелил косматыми бровями, переводя глаза с комка корней на плети побегов.
- Что-то не то, - задумчиво сказал Батя, перетирая в толстых пальцах тонкие корешки с землей пополам.
- Вот и я говорю, - не тем занимаемся, - горестно произнес с лавки старичок Прохор.
- Как не тем? – пожала плечами Марья Моревна. – Когда как не сегодня малину готовить. Завтра ведь сажать.
Марья Моревна стояла, уперев руки в бока, перед телевизором и безуспешно пыталась строгим взглядом перелистнуть страничку календаря на экране. Страничка шевелилась, как занавеска от ветерка, взвивалась до половины, и снова опадала. И снова на ней сияла и переливалась цифра семнадцать в окружении малиновых веток, усыпанных спелыми ягодами.
- Хочу на неделю вперед забежать, посмотреть, удержится потепление, или как. Обещали в новостях, что подбросят по весне теплых деньков, так в самый раз бы нам пригодились. Спасибо Ваньке, настроил новый телевизор на фермерский канал, да я еще премудростью им владеть не овладела.
- А ты пультом его, пультом сподручнее, - сказал Прохор. – А то, не ровен час, из столицы еще чего бросят, а мы и не поймаем.
- Да пульт Ванька унес, - ответила Марья Моревна. – На него вчера Василиса как села, так он и перестал работать. Ванька взял, всю ночь ковырялся, чинил. Спит вот теперь. Авось, исправил.
Василиса сидела напротив Бати и что-то разглядывала в газете, водя по ней пальцем, раздвигая спутанные корешки и побеги. Услышала про пульт, встрепенулась:
- Вот еще, я и не виновата. Пульт на стуле не я оставила. А смотреть некогда было, в руках поднос был.
- Да, на чем сидим, там глаз нету, - глубокомысленно изрек старичок Прохор и замолчал, вздохнув о чем-то своем, стариковском, давнишнем.
Василиса заинтересовалась чем-то в газете, приподнялась и раздвинула побеги перед собой двумя руками.
- Вот, - громко прочитала она, - Нашла! Программа прилета «Будущего». Встреча на посадочной полосе. Зонтов и шапок советуют не брать – унесет потоком гравитации из турбин. Потом сошествие по трапу.
- А после сошествия? – спросила Марья Моревна. – Что после?
Василиса провела указательным пальчиком по газете, буковки как бисер побежали за ним и высыпались на скатерть.
- Вот, - сказала Василиса, - теперь видно, а то раньше ветки мешали.
Она похлопала по буковкам ладошкой, усмиряя самых бойких из них, и прочитала:
- Потом застолье на берегу озера. И лекция!
- Да-да, народ к празднику готовится, - снова подал голос Прохор. - Праздник завтра. Я вчерась вечером у околицы Данилу-мастера повстречал. Тоже готовится. Звездолет, как-никак, из будущего прилетает. Надо бы чин чином встретить. С хлебом с солью, с транспарантиком каким-никаким. Как в прошлые времена.
- С чем, с чем? – спросила Василиса. – Что это за слово такое… транспа….Transparent, что ли?
- Да нет, - досадливо поморщился старичок Прохор, - не транспарент, а транспарант. Вроде паруса такого, на двух палках. Со словами всякими.
Он помолчал, потом добавил:
- А Данила – мастер мне признался, что кубок памятный только-только сотворил. В ХЛАМ* на утверждение отнес.
- Утвердили? – с сомнением спросила Марья Моревна, - последнюю чашу-то его малахитовую назад отправили. Маловата сказали.
- Утвердят, - уверенно ответил Прохор. – Времени сомневаться нету.
- Когда, стало быть, праздник? - очнулся от раздумий о малине Батя.
- Завтра, - ответила Василиса.
- А если точно, завтра, осьмнадцатого числа пополудни, - добавил старичок Прохор.
- Я ужин готовить не стану, на празднике поедим, - задумчиво произнесла Марья Моревна. – Хотя…
- То-то и оно, что хотя, - передразнил ее старичок Прохор. Какая там еда! Пластмасса одна, полимеры-еры. Неурожай в прошлом году был! Забыли?
- Конечно, - закивала головой Марья Моревна, - затопило все. Помним, как ЧКК** тучки от столицы отводили, а на нас случайно и вылили. До океана не дотолкали.
- Вот, - поднял палец старичок Прохор, - все и погнило. На корню.
- А потом сгорело, - добавила Марья Моревна, - когда опомнились и сушить начали. Как вспомню этих СУПОСТАТов*** над головой, до сих пор в жар бросает.
Батя снова зашевелил бровями, вперив хмурый взгляд в малиновый куст на столе:
- Если у куста корешки гнилые, то лечить его, конечно можно. Но урожая ждать – что воду в решете носить.
- А у меня решето такое есть, в котором это вполне себе возможно, - заявил старичок Прохор, подбочениваясь на лавке. - Там такая кнопочка есть, включается гравитационная заслонка – и носи себе на здоровье, хот воду, хоть что. На ярмарке в прошлом году купил – на рождество.
- Не на ярмарке, а на блошином рынке, - насмешливо поправила его Марья Моревна, - где еще такое старье найдешь!
- Тут где-то об этом написано, - радостно воскликнула Василиса, запуская пальцы в корешки.
Из корешков снова бросились врассыпную буковки.
- Заигрались, - досадливо проворчала Марья Моревна. – Это от того они у тебя бегают, что мысли у тебя скачут. Дай я прочитаю.
Она отодвинула руки Василисы от газеты, сама наклонилась.
- А ведь так и есть! Вот и тут пишут, - вылечить можно, но урожая ждать не раньше, чем через несколько годов. Несколько – это сколько?
- А про воду, про воду в решете – что пишут? - подавшись вперед и чуть не упав с лавки, спросил старичок Прохор.
Марья Моревна еще раз поводила пальцем по бегающим буквам, как будто гречку перебирала, прочитала, специально для Прохора громким голосом:
- Уходя гасите свет и закрывайте кран, чтоб не светилось, не лилось, парам-там-там!
-ПАРАМ**** где там? – удивленно поднял густые брови Батя. – Мы ее, кажись, на совесть припрятали. Неужели нашли?
- Это не та ПАРАМ. Это не наша. Это песня такая – бестолковая, - авторитетно заявил старичок Прохор.
- Хорошо! – веско сказал Батя, протягивая пустой стакан Марье Моревне.
- Что хорошо? – спросила Марья Моревна, наливая ему чай.
- Что бестолковая. Песня и должна быть бестолковая. Особливо, праздничная, - ответил Батя.
Сверху раздались шаги, и на лестнице появился заспанный Иван.
- Что, - спросил Иван, позевывая, - песню к празднику учите? Хорошее дело. Мне вот тоже музыка начала снится. Свирелька какая-то. До сих пор в ухе свист.
Иван потряс головой:
- И не проходит, свистит и свистит.
Василиса встала со стула, взяла в руки чистую чашку:
- Чай будешь?
Иван сел за стол, глянул на Батю и тоже распрямил плечи:
- А то! Утро без чая – песня в горле скучает.
Старичок Прохор вдруг затих, вытянулся в струнку, закачался из стороны в сторону. Все с тревогой посмотрели на него, а Василиса даже подошла и попыталась заглянуть ему в полуприкрытые глаза.
- Сейчас, сейчас вспомню, - прошептали губы Прохора.
- Правильно, - сказал Иван. – Для прибывающих из будущего надо что-нибудь старинное петь. Из того времени, из которого они улетели.
Откусил от пряника, запил чаем, небрежно задвинул рукой горсть букв обратно под малиновые корешки, и продолжил:
- Не узнали, кого мы вообще встречать собираемся? Предков, или потомков?
Марья Моревна пожала плечами:
- Кого, кого? Не написано. Петька говорил, что потомков. А подумать – так и предков.
- И-и-и-и… - вдруг пискнул старичок Прохор и, продолжая раскачиваться, затянул:
- … ленин всегда молодой, и юный октябрь впереди! И-и-и-и…
-Заело, - сказал Иван, - надо чем-то … - он огляделся в поисках чего-нибудь подходящего.
- Не надо, - сказала Василиса и ласково погладила старичка Прохора по седым волосам.
Старичок Прохор, как будто этого только и ждал, мгновенно перестал раскачиваться:
- Ну, что, понравилась песня?
- Хороша! – сказал Батя, - Корову можно научить. А лучше – овцу. Только чего тебя так далеко швырнуло?
- А пес ее знает, память эту. Швыряет, не спрашивает, - пожал плечами старичок Прохор. – Хорошо хоть, что назад возвращает. А то ведь, Соловей-разбойник, тоже делом занимался, а как начал сказки для внучат вспоминать, так из лесу теперь и носа не кажет.
- Прекрасная песня, - согласилась Василиса, - про нас, молодых!
- И задорная, - прибавил Иван, - ясное дело, для нас, молодых.
- А вам лишь бы погромче, да позадорнее, - сказала Марья Моревна, - потом голова три дня болеть будет!
- Да уж.., - начал говорить Батя, но замолчал и задумался.
Потом покачал головой и вздохнул:
- Плохо!
- Что плохо? – заглядывая в его стакан, спросила Марья Моревна.
- И так, и так – все одно. Плохо!
- Чем плохо? – снова спросила Марья Моревна.
- Шуметь на озере плохо! – ответил Батя. – Не ровен час, буря подымется.
- А озеро – отворотное, - добавил Иван. – Как хлестанет волной по берегу, многим от ворот поворот настанет.
Все задумались.
Иван оторвал от малинового куста веточку, стал гонять буквы по столу. Потом поморщился и снова хлопнул себя по уху:
- Вот ведь навязчивая свиристелька. Приснилась, так и оставалась бы во сне. Так нет - все свистит и свистит. А теперь уже и гудит!
Он дунул на буквы и заявил:
- Странно все это. Зачем на озере-то песни петь? Места, что ли мало. Страна – огромная!
- Так ведь русалки и прочая, тьфу, сказочная братия, должны тоже вкусить от праздника, - начал объяснять старичок Прохор. - Да и лекция им не повредит. А то распоясались. На днях, вот, баркас перевернули. Хорошо, что рыбаки браконьерами оказались. А если бы инспекторы – шуму было бы. Огородили бы озеро-то.
- На озеро лучше не ходить, - сказала Василиса. – Зябко там, и русалки своими песнями грусть наводят. Конкуренцию могут составить.
- На кого грусть, а на кого и веселье, - заметила Марья Моревна, высматривая что-то за окном:
- Вот и Джон, интернационалушка наш бежит. Подпоет, если попросим. А ведь шибко бежит, кепочку придерживает!
- Ну, Джон вам грустить не даст, - сказал Иван, поднимаясь. – Пойду я к доктору, пусть ухо посмотрит. Может, комар залетел.
- Пульт оставь, - прикрикнула на него Марья Моревна, - и иди. А то, как забрал с вечера, так и нет мне покоя.
- Я думал, он у вас тут где-то, - ответил Иван, - я его специально с Василисиной стороны на тумбочку положил. Думал, она рано встанет, пульт и понадобится.
Потом снова потряс головой и посмотрел на остальных:
- Только у меня гудит, или у кого еще?
Все стали прислушиваться.
- Вроде…- сказала Василиса, но тут с треском распахнулась дверь, и в горницу ввалился распаренный Джон.
На Джоне лица не было от волнения. Он оглядел беспокойными глазами горницу, всех вместе и каждого по отдельности. Потом, несколько раз глубоко вздохнул, и спросил:
- А Иван где?
- Здесь я, - ответил Иван от двери.
Джон обернулся и вытаращил глаза:
- А что ты не в форме?
- А у меня сегодня выходной. Нечетное же число!
- Какое нечетное! - завопил Джон. – На календарь посмотри! Тебе же сегодня в диспетчерской корабли на посадку заводить!
- Сам посмотри, - ответила за Ивана Василиса, не позволяющая никому, кроме себя, строго разговаривать с Иваном.
Джон огляделся в поисках календаря, уставился на трепещущий листок в телевизоре, уже покрытый благодаря стараниям Марьи Моревны малиновыми разводами.
- Ну, - довольно сказал Иван, - видишь - семнадцатое, нечетное!
-Да? – удивленно произнес Джон, - а народ иначе думает, собрался на посадочной площадке, ждет.
- Чего ждет? - недовольно спросил Батя.
- Так «Будущее» вроде как прилетает, - неуверенно ответил Джон.
- Этот твой народ торопится, - начал пространную речь старичок Прохор, - очередь занял, чтобы, значит, и к сошествию первым успеть, и, стало быть, к столу потом. Ну и на лекцию на первый ряд, значит, сесть.
- Народ, может, и торопится, - неуверенно сказал Джон. Потом подумал и просиял:
- А вы календарь когда последний раз проверяли?
- А чего его проверять, - спросила Марья Моревна. – Как телевизор повесили, так он и показывает. Правда, Иван?
- Да, - кивнул Иван, - как включили, так и показывает. Уже лет четыреста автоматическая синхронизация никого не подводит.
Старичок Прохор вдруг хлопнул в ладоши и сообщил:
- А когда Василиса на пульт села, телевизор-то подмигнул. Я еще тогда заметил, что вроде как рябь пошла.
- Ну, дела! – сказал Джон. – Техника вроде подводить не должна. Кому верить? Народу, или фермерскому каналу?
- А вот мы сейчас эксперимент проведем, - хитро прищурился старичок Прохор, - Василиса, принеси пульт, который Иван ночью отремонтировал. Говорит, на твоей тумбочке.
Василиса гордо вскинула голову и не торопясь направилась к лестнице.
Джон посмотрел на стол и сглотнул. Марья Моревна тут же смахнула комки земли и сухие листики с краю стола, загремела чашкой:
- Присаживайся, в ногах правды нет. Забегался, намаялся.
Джон уселся за стол.
- Ну, скажу я вам, народу собралось – тьма тьмущая. Говорят, судьбоносные технологии везут. И планету обетованную нашли. И, этого, как его, высший разум тоже встречали, весточка от него для нас - в специальной папке, а то радиоактивная, говорят.
- Так вот что это за гудение у меня в ухе, - обрадовался Иван. – Я думал, комар залетел, а это народ гудит!
- И у меня гудит, - сообщила Марья Моревна.
Старичок Прохор поковырял мизинцем в ухе, потом неуверенно подтвердил:
- И у меня загудело.
- Нет, - прислушался Джон, - у вас как-то по-особенному гудит. Народ все как-то в разнобой, а у вас вроде как реактивный движок где-то, на постоянной частоте. Генератор что ли запасной испытываете?
Со второго этажа спустилась Василиса, протянула, надув губки, пульт Марье Моревне. Марья Моревна вытерла руки полотенцем, взяла пульт обеими руками, и взглянула на Ивана:
- Ты его вчера проверял. Можно нажимать, током не ударит?
- Зачем его проверять. Я кнопки на место поставил, проводки подправил. Должен заработать. Урону ему большого не было.
- Не тем местом сели, чтобы урон большой нанесть, - съязвил старичок Прохор. – А чего же всю ночь делал, что только проснулся?
- Не твое дело, - вспыхнула Василиса и замахнулась на старичка Прохора полотенцем.
- Хе-хе, - хихикнул Прохор, - знаем мы все про ваши кнопочки. Сами молодыми были!
Марья Моревна затаила дыхание и нажала кнопку.
Листок календаря в экране встрепенулся, оторвался и слетел на пол. К нему тут же выскочил из-под лавки дежурный уборщик.
С экрана сияло солнце, слепило, мешало рассмотреть цифры.
- Вот и солнышко! Не подвела столица, будет тепло! – обрадовано воскликнула Марья Моревна.
- И охотничий сезон, наверное, раньше откроют, - сказал Иван и хлопнул Джона по плечу, - пойдешь со мной на охоту?
- А у меня и сарафан новый не пошит еще, - встревожилась Василиса, - а уже и погоду жаркую обещают!
- Погодь волноваться, - морщась от яркого света, проговорил старичок Прохор. – Сейчас мы все про это прочитаем, чего нам ждать, какой такой жары.
Он потряс карман, запустил в него пятерню и вытащил плоскую бутылочку темного стекла.
- Неприкосновенный запас на всякий непредвиденный случай, когда не видать ничего - сказал Прохор, поднося бутылочку к глазу.
- Вот тебе и дела! – удивленно произнес он, разглядывая экран через плоское стекло, - ну-ка, Иван, убавь яркость.
Иван забрал пульт из рук Марьи Моревны, понажимал кнопочки. Экран поблек, но зато на поникшем пепельном листке в нем были ясно видны очертания цифры восемнадцать.
И тут откуда-то сверху на дом навалился такой гул, что задрожали стены, хлопнула открытая форточка, задребезжала ложечка в стакане Бати. Василиса зажала уши руками, старичок Прохор спрятал голову между коленей, Марья Моревна побледнела и обратила глаза к потолку, Джон прикрыл глаза и стал загибать пальцы, считая что-то, Иван поморщился.
А через минуту гул стал стихать и скоро стих совсем.
- Пролетели, - веско сказал Батя.
- На второй круг пошли, - тихо добавил Джон.
- А второй круг у них бо-о-о-льшой, - сказал старичок Прохор, - когда еще увидимся.
- Ну и пусть там с высшим разумом еще о чем-нибудь потолкуют, - сердито произнесла Марья Моревна. – Взяли моду! То ночью прилетят, то весной в начале сезона!
Василиса принесла Ивану форменную куртку, накинула на плечи, отряхнула.
Иван вздохнул и взялся за ручку двери. Та нехотя, но открылась.
- Иван, - позвал Батя.
Иван оглянулся.
Батя посмотрел на него мудрыми не мигающими глазами, напутствовал:
- Там народец может повстречаться – недовольный. Так ты в амбаре возьми чего надо. Прохор донести поможет. А народ – он поймет.
Услыхав про амбар, старичок Прохор живо слез с лавки. Джон тоже поднялся и пошел вслед за ними.
- Я еще другую песню вспомнил, - сказал старичок Прохор, выходя за дверь. Сейчас и запоем!
Вечером сидели на лавочке, думали каждый о своем, а пели хоть негромко, но сообща:
- Ягода малина…нас к себе манила…
Допели. Старичок Прохор хлопнул себя по колену:
- Хороша песня!
- Хороша, - согласно кивнула Марья Моревна, - покупателей зазывать пригодится, подманивать.
А первая бойчее была, - сказала Василиса, - маршировать хорошо. Только слова непонятные попадаются. Ленин – что это такое? Тоже что-то из времен года? Если октябрь впереди, то ленин – следующий?
Старичок Прохор крякнул и почесал затылок. Ответил не по существу, а с упреком:
- Вот, молодежь, и в таких-то простых вопросах несведуща. В университеты свои все летаете, а сундуки – побоку. А в них, в сундуках-то, все ответы и складены. Пошла бы в горницу, крышечку приоткрыла, да сама бы все и разузнала.
- У щуки спрошу, - обиженно ответила Василиса, - в сундуках буквы кусаются. Я пробовала. Руку под кружева засунула, а они как набросятся! И пыльно там.
- Спроси, спроси, она этот предмет близко знает. Кольцо с номерком на плавнике, думаешь, с какой у нее поры? Вот, с той самой! А что до кусачих букв, так они же газетные, им кусаться и предначертано.
- А может, - старичок Прохор заговорщицки скосил глаза на Батю и помотал головой, - и к щуке не надо. Вот у кого спросить. Только осторожно так, издалека.
Василиса прильнула губами к уху Ивана и что-то ему зашептала. Иван отрицательно покачал головой и кивнул на Джона. Василиса пересела на сторону Джона и что-то шепнула и ему. Джон пожал плечами и спросил:
- Трофим Трофимыч, ленин – это зимний месяц, или еще осенний? Или это праздник какой?
Батя был занят делом. Он держал в руках малиновый куст, макал корешки в ведро с живой водой. Отжимал широкой ладонью, макал снова. На Джона даже не посмотрел, но голос подал:
- Про того, значит, спрашиваешь?
- Наверное, про того. А их что, много было?
- Да нет, - усмехнулся Батя, - тот был один.
- Зато какой! – вставил старичок Прохор.
- А какой? – спросила Василиса, - сейчас такие есть?
Батя молчал, поглаживая мокрые пряди малинового корня, из которого уже полезли тонкие белые кончики. Потом поднял голову, стрельнул вокруг зоркими глазами, и ответил загадочно:
- Да разве кто знает? За такими не углядишь.
Василиса, конечно, девка настырная, и до щуки со своим вопросом добралась. Но и та промолчала, спустилась на самое дно бадьи и ходила там кругами, царапая стальным кольцом на плавнике склизкие доски.
*ХЛАМ – Художественная Лаборатория Артистов и Мастеров.
** ЧКК – Частотно-Климатическая Комиссия
*** СУПОСТАТ – Спутник Управления Плановой Оптимизации Средней Температуры АТмосферный
**** ПАРАМ –Первая Атомная Ракета Астрономической Мощи